Спастись помогли мысли о детях.
После объявления об уходе Ромена Грожана из «Хааса» по окончании сезона-2021 мы уже попрощались с ним, вспомнив самые значимые аварии и рассказав, что мешало французу показывать свою настоящую скорость. Грожан останется в истории «Формулы-1» как главный крэшер поколения – несмотря на талант, яркие выступления на старте карьеры и десяток подиумов.
«Формулу-1» покидает веселый крэшер. Его фишка – глупые аварии, хотя он подавал надежды и взял десять подиумов
Но главная драма в гоночной карьере оказалась Ромена впереди – пилот выжил в безумной аварии на Гран-при Бахрейна благодаря космическим мерам безопасности в «Ф-1», собственным действиям и самоотверженности спасателей. Мощнейший удар (перегрузка составила 53G) расколол болид надвое – позже выяснилось, что это стало одним из факторов, предопределивших спасение.
Устрашающая авария с пожаром в «Ф-1»: машину разорвало пополам. Кокпит пробил барьер, но гонщик выжил
Еще несколько дней назад все мы на пару минут посчитали его погибшим – а сейчас Грожан, отделавшийся ожогами рук, спустя всего пять дней после аварии вернулся на международный автодром Бахрейна, чтобы лично отблагодарить команду медицинского автомобиля и маршалов. Встреча с работником, сбившим пламя (что позволило пилоту выбраться из опасной зоны), получилось особенно трогательной:
A heart-warming moment ❤️
Romain Grosjean meets the people who saved his life on Sunday#SakhirGP 🇧🇭 #F1 @RGrosjean pic.twitter.com/WbZ9zIgfgj
— Formula 1 (@F1) December 3, 2020
«Вы – тот человек, который перебежал дорогу? Спасибо, что спасли мне жизнь».
Выживший пилот символически сел в кокпит родного болида, а также заявил, что хотел бы еще раз прокатиться в машине «Ф-1», если не сможет принять участия в Гран-при Абу-Даби, который должен стать для него последним на элитном уровне. «Мерседес» уже откликнулся – босс немцев Тото Вольфф пообещал организовать для Грожана частные тесты в случае необходимости.
Несмотря на внезапный взрыв на трансферном рынке (Джордж Расселл дебютировал в «Мерседесе» из-за болезни Льюиса Хэмилтона, Джек Эйткен и Пьетро Фиттипальди проводят первый Гран-при в «Ф-1», Никита Мазепин и Мик Шумахер подписали контракты с «Хаасом» на следующий сезон) именно «восьмерка» американской команды заслуженно остается в центре внимания.
Да, движение Ромена наперерез Квяту было опрометчивым, несмотря на объяснения пилота «Хааса» («разница в скорости с болидами впереди была большой, Даниил находился в моей слепой зоне»). Да, меня тоже раздражало постоянное нытье француза на трассе – и да, его время в «Формуле-1» подошло к концу, возможно, чуть позже, чем следовало.
Но история спасения Грожана выходит за рамки отдельной личности. Аварии подобной магнитуды, к счастью, очень редко случаются в современной «Ф-1», и вся цепь событий, приведших к позитивному исходу, фантастически наглядно показывает впечатляющий прогресс серии в плане безопасности – пожалуй, и пилоты, и зрители слишком часто воспринимают его как должное. Многочисленные интервью главного героя уже стали частью культурного кода «Ф-1», и не только из-за того, что мы еще раз убедились: неоднозначный пилот Грожан является отличным парнем и замечательным человеком за пределами трассы. Его откровения – это масштабная история об отчаянной борьбе за жизнь, дыхании смерти в самом прямом смысле этого слова, (не)принятии судьбы. И любви.
Да и признайтесь, вы скучали бы по Ромену даже без этого масштабного инцидента, так что харизматичный француз заслужил все сегодняшнее внимание перед тем, как уйти из паддока навсегда.
Ромен почти смирился со смертью после неудачных попыток выбраться из огня – но подумал о детях и попробовал еще раз
«Это самая большая авария, которую я когда-либо видел – даже в Голливуде такого нет, – уверен Грожан, – Я провел в огне 28 секунд, но казалось, что прошло гораздо больше, так как я трижды пытался выбраться.
Удар, несмотря на шокирующие цифры – 53G, не показался настолько жестким. Помню, что я расстегнул ремни, попытался выбраться из машины и понял, что застрял. Я сказал себе: «Наверно, я перевернулся – не проблема, меня найдут и достанут». Когда я понял, что оказался в огне, то постарался вылезти справа, но не смог, потом слева – снова не удалось, так что я снова сел, а потом вспомнил о Ники Лауде, о его аварии. Я подумал, что не могу закончить так. Гонка не станет для меня последней, все не может завершиться вот так. Ни за что.
Так что я снова попробовал выбраться и застрял. А затем был менее забавный момент – хотя, наверное, это неподходящее слово: все мои мышцы расслабились, и – не могу сказать, что я улыбался, но я был спокоен. Я понял, что умру. Я спросил себя: сначала обгорит мой ботинок, нога или рука? Будет ли больно? Где все начнется? Мне казалось, что прошло две, три, четыре секунды, но, наверное, на самом деле это были миллисекунды».
Неочевидный фактор в спасении жизни Ромена: мысли о своих трех детях заставили его вложить все силы в последнюю попытку.
«Потом я подумал о детях и сказал себе: «Нет, сегодня они не могут потерять папу».
Не знаю, почему, но я решил повернуть шлем налево и податься наверх, попытавшись повернуть плечо. Это вроде бы сработало, но я понял, что нога застряла в машине. Так что я снова сел и изо всех сил дернул левую ногу. Ботинок остался там, но нога освободилась. Когда я высунул плечи из кокпита, то понял, что выберусь, так что обе руки в тот момент находились в огне. Мои перчатки, которые обычно красные, стали черными, особенно левая – она начала плавиться. Я почувствовал боль, но также и облегчение от того, что смог вылезти», – рассказывает гонщик о решающих секундах.
Миллиард мыслей сразу после спасения, но главная – о том, как подать сигнал родным и всем нам, что самое страшное позади:
«Когда я понял, что уже не один, то подумал: «Вот дерьмо, я же сейчас как шар огня». Я видел записи тестов от ФИА – и человек в комбинезоне бегал в огне, чтобы показать, насколько они устойчивые. У меня была эта картинка в голове. Я сразу же снял перчатки – у меня еще появилась мысль, что кожа идет пузырями, плавится и пристает к перчаткам, поэтому я хотел снять их, чтобы кожа не сошла.
Я сказал врачам, что у меня обгорели руки, я сломал ногу. А потом я почувствовал действительно сильную боль. Особенно в левой ноге – в тот момент с руками все было нормально. Мне сказали: «Прибыла скорая, мы положим тебя на носилки». Я ответил: «Нет, я хочу идти сам. Я хочу, чтобы камера с вертолета сняла, как я иду, чтобы все увидели, что я в порядке». Конечно, я был травмирован, но мог идти».
Грожан крайне трогательно рассказывает об отношениях в семье
«В медицинском центре я увиделся с [президентом Международной автомобильной федерации] Жаном Тодтом, который спросил у меня номер жены, и мы позвонили Марион – это единственный номер, который я знаю наизусть, – вспоминает Ромен, – Она не брала трубку, и Жан пробовал снова, и снова, и, наконец, я услышал: «Марион, это Жан Тодт, я с Роменом». Он поставил телефон на громкую связь, и я помню, что сказал: «Комарик, это я». Я слышал, как Марион смеется и плачет одновременно.
Самым тяжелым стало не то, через что я прошел – это моя жизнь, моя работа, мы берем на себя такой риск. Самое тяжелое – то, что пришлось испытать людям. На протяжении двух минут моя семья, жена, дети, друзья считали, что их друг, отец и муж погиб. Я над этим работаю, потому что такие мысли заставляют меня плакать – из-за меня люди испытали такие страдания.
У детей много вопросов. Старший сын Саша беспокоился, что я вернусь черным, обгоревшим, и не буду прежним. Так что он испытал огромное облегчение, когда увидел меня прежним. Симон – ему пять – убежден, что меня оберегает щит любви и что я могу летать. Ему сложно осознать тот факт, что я смог выбраться из машины – он думает, что я из нее вылетел. Так что они считают меня супергероем. Дочке три года, и иногда сложно понять, что у нее в голове. Она каждый день что-то рисует, посылает мне свои объятья и поцелуи – она думает, что это поможет мне вылечить руки.
Но они в порядке, у нас был видеозвонок, и они даже не подошли меня увидеть – они играли во дворе. Наверное, я впервые обрадовался этому! Потому что это означает, что они в норме, они вернулись к своей жизни.
Думаю, Марион было очень тяжело. Она прилетела в Бахрейн: для нее было очень важно меня обнять – она видела меня по ТВ, но, наверное, сложно было осознать, что я действительно в порядке».
Разумеется, Грожан прекрасно понимает: без суперсовременных мер безопасности в «Ф-1» история закончилась бы по-другому. Серия извлекла выводы из гибели его соотечественника Жюля Бьянки после аварии на Гран-при Японии-2014, введя систему защиты головы «гало», несмотря на протесты почти всех гонщиков (в том числе самого Ромена).
«Думаю, Жюль не захотел со мной встретиться. Несколько лет назад я не поддерживал гало, но, думаю, это лучшая вещь, которую внедрила «Формула-1» – без нее я бы сейчас с вами не разговаривал», – признает гонщик свою ошибку.
Мать Жюля Кристин Бьянки тоже высказалась – и какая же сила в этих коротких фразах:
«ФИА внедрила систему гало после инцидента с моим сыном, и сегодня она спасла жизнь Грожана. Это замечательно. Я очень рада, что он в порядке».
Шанс выступить в Абу-Даби еще есть. Но красивые альтернативные варианты завершения карьеры – тоже
Участвовать в Гран-при Абу-Даби Ромен по-прежнему планирует, однако вполне вероятно, что ему придется воспользоваться приглашением «Мерседеса» на частные тесты.
«Я хочу закончить свою историю в «Ф-1» по-другому, – говорит пилот, – Раньше Ромен Грожан никогда бы не сказал такого, но если я смогу выступить в Абу-Даби, то буду счастлив, даже если финиширую последним.
Если на следующей неделе моя левая рука не вернется в рабочее состояние, и я не смогу ей делать все, что обычно привык делать, то я не буду рисковать и выступать в гонке. Но сейчас я стараюсь как можно больше отдыхать и следовать всем предписаниям врачей. Для начала нужно, чтобы спала опухоль – потому что в данный момент кисть сильно опухла. Возможно, в момент аварии я немного растянул связки большого пальца. Вообще основной удар пришелся на левую половину тела. Я растянул левую лодыжку, повредил левое колено, а еще у меня неплохие синяки на левом плече, предплечье, и даже на левой ягодице.
Мне просто «заморозили» растяжение лодыжки, уже стало лучше, так что к следующей неделе все пройдет, я уверен. О левой ноге я вообще не волнуюсь. Вопросы вызывает только состояние левой руки. Но у меня еще есть несколько дней, чтобы вылечиться. Главное – ничего не испортить».
Участие героя месяца в Гран-при Абу-Даби будет знаковым событием, хотя, наверное, он и сам понимает – главное сражение в его карьере уже завершилось. После возвращения почти с того света улыбчивый гонщик будет ценить радость бытия еще больше:
«Для меня это как второе рождение. Моя жизнь будет навсегда отмечена этой аварией».