В честь Месяца гордости.
В последние годы июнь раскрашивает в радужные цвета логотипы многих брендов, компаний и команд – так бизнес и спорт поддерживает сообщество ЛГБТК, выступает за равенство и против дискриминации. «Формула-1» – не исключение: в главном гоночном чемпионате мира несколько лет действует программа поддержки меньшинств We Race As One, «Мерседес» и «Альпин» уже добавили радугу на ливреи для Гран-при в июне, а Льюис Хэмилтон предложил гоняться так до конца года.
Но громче всех высказался четырехкратный чемпион мира Себастьян Феттель – через обложку и интервью в одном из главных мировых изданий сообщества ЛГБТК Attitude (самый продаваемый в мире – по собственному заявлению).
В нем лидер «Астон Мартин» детально разложил, почему предрассудки – плохо, как он объединился с Хэмилтоном в движении за равенство и как бы отреагировал, если бы узнал, что один из его трех детей – нетрадиционной сексуальной ориентации.
— Вы выступаете в «Формуле-1» с 2007 года – как за это время изменилось отношение спорта к вопросам инклюзивности и многообразия?
— Мне кажется, что за это время весь мир довольно сильно изменился. В «Формуле-1» всегда были люди, которые являются представителями ЛГБТК, но в данном случае я не могу говорить за них – были ли они вынуждены скрывать ориентацию или нет. Безусловно, изменение ситуации в мире, где люди стали шире смотреть на вещи, помог им открыться. Ситуация улучшается – и сейчас мы видим, что некоторые инженеры и механики теперь могут в меньшей степени это скрывать.
Однако мы еще очень многое можем сделать, чтобы улучшить ситуацию с инклюзивностью и многообразием в автоспорте – не только в плане вопроса сексуальной ориентации, но лучше поддерживая другие группы людей, чьи права могут ущемляться: женщин, цветных людей, людей с ограниченными физическими возможностями. «Формула-1» начала кампанию We Race As One, и это хорошо, но нужно приложить усилия и действовать согласованно, чтобы действительно прийти к положительным изменениям. То есть нужно действовать, а не просто разговаривать об этом.
— Вы видели случаи проявления гомофобии в спорте?
— Напрямую – нет. Не напрямую – да, слышал о случаях, когда люди негативно высказывались в адрес представителей ЛГБТК и самого сообщества. Каждый раз, когда я в прошлом слышал о подобных случаях, мне это казалось неправильным, но теперь я чувствую себя увереннее, если придется открыто высказаться и заткнуть их. Гомофобия – это предрассудки, предубеждения. А предрассудки – это в принципе неправильно. Вот и все.
— Как вы считаете, в современной «Формуле-1» нормально примут открытого гонщика-гея?
— Считаю, да. Возможно, в прошлом бы это было не так, но теперь гонщика-гея, как мне кажется, примут хорошо – и это правильно. Мне кажется, что появления гонщика-гея значительно ускорит процесс искоренения предрассудков.
«Формула-1» – очень популярный спорт. В целом это связано с тем, что очень многие люди занимаются чем-то подобным с определенной регулярностью: либо сами водят машину, либо ездят куда-то пассажирами. И хотя вождение само по собой динамично, я с сожалением должен отметить, что некоторые члены этого сообщества могут быть, что называется, слишком медлительными и неповоротливыми, когда дело доходит до прогресса.
При этом прогресс все равно неизбежен. Машины меняются и продолжат меняться к лучшему. Пилоты и водители тоже меняются. По крайней мере, я надеюсь. Так что да, я был бы рад появлению в «Формуле-1» гонщика-гея. И, надеюсь, спорт будет к этому готов.
— Вы знаете о гонщиках «Формулы-1» – прошлого или настоящего, – которые были бы геями, но скрывались бы или не хотели открыться?
— Нет, но я вполне уверен, что такие гонщики (вообще) должны быть. Но я, полагаю, никогда бы об этом не узнал, ведь они не хотят открываться – что крайне досадно.
— Как вы думаете, по каким именно причинам гонщики-геи вынуждены скрываться? Из-за коллег? Соперников? СМИ? Фанатов?
— Я надеюсь, сейчас таких случаев нет, но не мне судить об этом. Причины могут быть похожи на то, что мы видим в других видах спорта, вроде футбола. Простой пример: издавна повелось, что в футболистах или гонщиках видят «героев», которые должны соответствовать определенными критериям. Проблема в том, что зачастую эти самые критерии в корне ошибочны. Кто вообще их придумал? Кто решил, что должно быть вот так?
Например, существуют выражения «мужчина никогда не плачет» или «нельзя проявлять слабость» – каким образом эти стереотипы вообще могут быть связаны с нашей работой? Почему наше общество до сих пор стыдится тех, кто признает слабости или неудачи? Все должно быть наоборот. Человеку требуется колоссальное мужество, чтобы показать свое истинное «я», а не прятаться за фасадом, который основан на ожиданиях других. Нам нужно начать видеть и понимать, что именно разнообразие заставляет развиваться, эволюционировать и стремиться к новым высотам.
— Вы поддерживали кампанию с преклонением колена, которую запустил Льюис Хэмилтон в рамках движения BLM. При этом несколько других гонщиков, несмотря на открытое осуждение расизма, этого не сделали. Можно ли считать это признаком того, что в спорте очень трудно продвигать такие идеи – пока многие видели в этом исключительно вопросы борьбы за права человека, другие видели в этом политику?
— Каждый думает сам за себя. Уверен тогда и уверен сейчас: остальные 18 гонщиков [кроме Себа и Хэмилтона] в целом поддерживали цели Льюиса – вне зависимости от того, преклоняли они при этом колено или нет. Важно, что мы все в этом участвовали и делали это вместе.
Но да, лично я всегда предпочитал встать на одно колено и зачастую на церемонии оказывался рядом с Льюисом. Мы с ним одинаково смотрим на многие вещи.
— Вы с Льюисом оба открыто высказываетесь в поддержку ЛГБТК – как вы стали такими союзниками?
— Лично для меня все очень просто: как кто-то может думать, что имеет право диктовать другим людям, как им нужно жить и кого им нужно любить? Ответ прост: у них нет такого права. И я рад защищать принцип свободы выбора.
— Есть ли люди из ЛГБТК, которые как-то повлияли на вашу жизнь – профессиональную и личную?
— Не больше чем у других. Но я не так смотрю на это. Моя симпатия к конкретному человеку никак не зависит от его сексуальной ориентации или цвета кожи. Я считаю всех людей равными. Но да, на меня оказали влияние истории людей о том, как их пытались подавить, ущемляют в правах и так далее.
— Открыто выражать свои ценности – это одно. Но должно быть намного сложнее поддерживать их, выступая в гонках в странах, где не признают права представителей ЛГБТК. Или где, что еще хуже, они вообще объявлены вне закона. Вам, как кажется, искренне неуютно из-за таких ситуаций?
— В этом году «Формула-1» проведет 22 Гран-при в 20 разных странах. Ни одна страна не является совершенной. Моя родная Германия несовершенна. Страна команды, за которую я выступаю – Великобритания – тоже несовершенна. Если говорить о правах ЛГБТК, то в каких-то странах ситуация тяжелее, чем в других – это очевидно. Мы можем отказаться гоняться в этих странах – но что тогда? Если мы не приедем, будем бессильны оказать хоть какое-то положительное влияние. Проводя гонки в этих странах, при этом вежливо, но настойчиво и твердо отстаивая важные для нас ценности и принципы, мы, как мне кажется, можем оказать положительное влияние. Границы не могут остановить ценности и принципы .
— Вы начали носить кроссовки с радугой с Гран-при Венгрии в прошлом июле – в ответ на запрет властей на любую пропаганду ЛГБТК для людей младше 18 лет. Еще у вас есть шлем с радугой, а на процедуре исполнения национального гимна вы носили футболку и защитную маску в радужных цветах. Вы ожидали ответной реакции?
— Я сделал это, чтобы показать: не поддерживал и не буду поддерживать анти-ЛГБТК закон, недавно принятый в Венгрии. Я лично вообще не пользуюсь соцсетями, но знаю, что информация о моих действиях широко разошлась. Я сделал это не ради популярности, но если возмущенные люди из сообщества ЛГБТК воодушевились – что сказать, я очень рад.
— Интересно, что изначальной реакцией «Формулы-1» и ФИА была не поддержка, а официальное предупреждение, которое вы получили. Какие вы сделали выводы?
— Справедливости ради, сам факт получения официального предупреждения не имеет никакого отношения к ЛГБТК. Предупреждение получил не только я, но и некоторые другие гонщики – на которых не было футболок в радужных цветах, – просто потому что мы не сняли футболки к моменту начала исполнения национального гимна Венгрии.
Предполагается, что во время гимна мы должны стоять в гоночных комбинезонах, сняв футболки, которые для участия в акции We Race As One мы носили поверх комбинезонов. Но тогда шел дождь, многие держали зонтики, и так получилось, что некоторые из нас оставили футболки. Хотя я свою футболку тогда оставил намеренно.
— Льюис Хэмилтон назвал то предупреждение полной чушью, а вы заявили «Я не против, если они меня дисквалифицируют, мне плевать, я сделаю это снова». Кто вы такой и что вы сделали с четырехкратным чемпионом «Формулы-1» Себастьяном Феттелем – известным как один из самых серьезных гонщиков?
— (Смеется) Я по-прежнему могу быть серьезным, когда хочу. И к гонкам я отношусь предельно серьезно. В этом году мы пока не добиваемся тех результатов, каких хотелось бы, но я настроен серьезно и стараюсь помочь, работая вместе с командой над улучшением болида.
— Если совсем серьезно. В «Ред Булл» Себ переписывал рекорды, в «Феррари» Себ ждал машину, которую построили только теперь, но в «Астон Мартин» Себ, как кажется, стал другим – переносит весь свой опыт в работу над проектом, который находится на ранней стадии и все чаще говорит то, что думает. Вам так интереснее?
— На момент дебюта в «Формуле-1» мне было 19 лет. Сейчас мне 34. Меняетесь ли вы в промежутке с 19 до 34 лет? Конечно. Мы все меняемся. Сейчас я женат, у меня трое детей. Я все тот же человек, но мои жизненные приоритеты изменились, эволюционировали. Я также стал более уверенным в себе человеком. Мне не нужно мириться с вещами, которые я считаю неправильными, и я не буду этого делать.
— Вы остались верны своему слову и стряхнули пыль с радужных кроссовок для декабрьского Гран-при Саудовской Аравии – в стране, где гомосексуализм не только незаконен, но и может караться химической кастрацией, пожизненным заключением и даже смертной казнью. Такие вещи, наверное, давят на вас сильнее?
— Я выступаю категорически против расизма, сексизма, эйджизма [дискриминации по возрасту], гомофобии и любых форм предубеждений и предрассудков. Меня очень беспокоит вопрос защиты окружающей среды. И я всегда буду защищать эти ценности и принципы. Если мне зададут конкретные вопросы – я на них отвечу. Если платформа «Формулы-1» позволяет нам шире распространять и делиться этими ценностями и принципами – мне кажется, это здорово.
— Возникали ли у вас хоть на миг сомнения, прежде чем делать такие заявления – в Венгрии и после?
— Нет, ни разу.
— Перед гонкой в Саудовской Аравии вы сделали несколько заявлений под запись – «профессиональным спортсменам пора заявить о себе» и «вы не можете больше прятаться за ширмой исключительно профессиональных интересов». Есть ли места, где спорту просто не может быть места?
— Мне кажется важным, что, приезжая в определенные места, мы должны быть решительно настроены оставить после себя длительное положительное влияние. И я чувствую, что посещая такие места, мы все несем определенную ответственность.
— Вы были первым среди гонщиков, кто призвал отменить Гран-при России. Точнее, вы говорили, что такой вопрос вообще не должен стоять в принципе. Указывает ли все это на вполне благородное желание продолжать высказывать свою точку зрения и по окончании карьеры? Может быть, каким-то образом помогая и обучая гонщиков? Или даже выступления на политической арене?
— Честно говоря, я об этом вообще не думал. Мне 34 года, а не 44. Я не знаю, сколько еще буду выступать в «Формуле-1». Я всегда считал, что изменить что-то можно лишь действиями. Я могу отвечать на вопросы хоть целый день, но, возможно, мое отношение к людям и к планете и правда может что-то изменить, или вдохновить на это других людей.
— Из проблемы меньшинств вопрос переходит в мейнстрим – и именно так можно изменить сердца и умы многих людей. Осознаете ли вы весь масштаб возможностей творить добро, который у вас есть?
— Я начинаю это понимать. Возможно, из-за действий некоторых из нас и правда все больше людей начали задумываться о проблемах многообразия и инклюзивности. И если это действительно так – я рад. Я счастлив и горд тем, что могу быть союзником ЛГБТК.
— К вам обращались члены сообщества ЛГБТК?
— Да, люди благодарили меня за откровенность и отстаивание своей позиции – как внутри команды, так и из паддока. Я правда был тронут. При этом я извлек из всего этого множество уроков – но самое важное, что впереди по-прежнему очень много работы, очень многое нужно сделать, изменить, улучшить.
— Сталкивались ли вы с агрессией, давал ли вам кто-нибудь отпор?
— Некоторые люди в «Формуле-1» очень консервативны, но ведь так в любом крупном бизнесе? Да, «Формула-1» – спорт, но также это бизнес. И когда я начал открыто говорить о проблемах ЛГБТК, вопросах многообразия и инклюзивности, некоторые люди и правда удивленно подняли брови, скажем так. Но отпора я не встречал. Может, за спиной и ходят какие-то разговоры, но мне, если честно, нет до этого никакого дела.
— Ваша команда «Астон Мартин», как кажется, очень сильно поддерживает вашу готовность заниматься этими вопросами вне трассы. Поддерживает ли вас руководитель пресс-службы «Астон Мартин» и основатель движения Racing Pride Мэтт Бишоп, который является открытым геем? Воодушевлен (в оригинале – exited, буквально «возбужден» – Sports.ru) ли он возможностью видеть вас в качестве знаменосца?
— Не думаю, что я возбуждаю Мэтта (смеется). Если серьезно, то мы отлично вместе работаем – и по вопросам команды, и с вещами, связанными с ЛГБТК. Мэтт в первую очередь настоящий человек гонок – и да, он открытый гей и это ему не мешает.
— Как бы вы отреагировали как родитель, если бы один из ваших детей оказался членом сообщества ЛГБТК?
— Считаю, моя роль как одного из родителей – любить и поддерживать своих детей. Более того, считаю, и дети могут очень многому научить взрослых. Например тому, как они смотрят на мир и видят его таким чистым. И я хочу поддержать своих детей – чем бы они ни стали заниматься и кого бы они ни полюбили. Если коротко: в идеале вообще никакой реакции, кроме безоговорочной поддержки и любви.
— Более чем два года назад Германия стала пятой страной, запретившей метод так называемой «конверсионной терапии», с помощью которой пытаются «лечить» людей из сообщества ЛГБТК. Правительство Великобритании обязалось сделать то же самое более четырех лет назад и недавно отказалось, потом вернуло предложение на рассмотрение, но исключило трансгендеров. Это же неправильно, разве нет?
— Любые попытки подавления неверны в корне, точка. Разве сейчас мы не живем во времена, когда должны лучше все знать? В нашем прошлом случилось так много плохого. Столько людей пострадали. Мы видели множество примеров того, чего делать не нужно. Мы столь многому научились. Мне кажется, большинство людей с этим согласятся.